Дмитрий Мельников: «стараюсь себя вести так, чтобы я был с одной стороны строгим тренером, с другой – другом».

Дмитрий Мельников напрочь разбивает стереотипы о брутальных боксерах. Жесткий вид спорта – это лишь одна из граней его жизни, которая уже осталась в прошлом. Сегодня Диму с нетерпением ждут те, кто нуждается в особом внимании. Благотворительность – еще одно направление, где наш герой нашел себя.  А для малышей «Маугли» он, прежде всего, добрый, но требовательный тренер по оздоровительной гимнастике. С детьми Дима работает уже 9 лет. А начиналась его спортивная история с единоборств.

- Пришел я в бокс в 3 классе, это было спонтанно. Мы прогуливались, зашел в «Трудовые резервы», а там бесплатный зал – о, круто! Занимался около трех-четырех лет, потом у меня начались проблемы с сердцем, я был вынужден приостановить тренировки. Через какое-то время я увлекся тайским боксом. Я бы не сказал, что это была большая карьера, выступление на крупных турнирах, скорее я всё делал для себя. А 2013 году я закончил с единоборствами и начал плавать, чтобы поддерживать себя в форме. 

- А как в твоей жизни появилась детская гимнастика?

- Когда она появилась, я еще не совсем закончил со спортом. Мы ездили в детские приюты, там я познакомился с Мариной Панковой. Мы дружим с ее дочерью Ирой и вместе организовывали эти поездки. Марина посмотрела на меня и предложила: «Давай попробуем, я вижу, что ты очень хорошо общаешься с детьми, я вижу твое отношения к ним и их — к тебе, у тебя получается, ты занимаешься спортом…» Я отказался: какие дети, а какой я – «злой дядя». Но через пару месяцев я решил все-таки попробовать. Я ходил к ней на занятия, около года стажировался в «Маугли», это были какие-то замены. Я очень благодарен Марине Панковой за её помощь, и за то, что она привела меня в этот клуб.

На начальном этапе мне казалось, что всё очень просто: дети такие радужные, приходишь, стишки им рассказываешь, проводишь тренировку — и всё хорошо. Но когда мне Марина предложила самостоятельно провести тренировку 5 минут, дети, конечно, не разбежались, но меня никто особо не слушал. Я вышел и особо не знал, что мне делать. Но постепенно всё наладилось, я первое время работал на заменах, а потом появились свои группы в филиале в Лошице.

- Ты как-то применяешь собственный спортивный опыт в работе с детьми?

- Базовые вещи в единоборствах и оздоровительной гимнастике, такие как разминка, - это одно и то же. Но если мы говорим о профессиональных вещах, то дети приходят ко мне не на бокс, а на гимнастику, и моя задача – укреплять их здоровье. А потом, исходя из их физических данных, таланта, можно говорить о более серьезной подготовке. Если я считаю, что у меня получается им что-то давать, я их держу у себя. Если я чувствую, что ребенок мои занятия перерос, я буду думать, куда его отправить внутри клуба, если он еще подходит по возрастной категории для занятий. И пока мне это удается.

-  Элементы бокса используешь на занятиях?

- У меня идет больше упор на силу, физическую подготовку, выносливость. Первые минут десять мы разминаемся, а потом тренировка продолжается тем, что нравится детям, особенно маленьким: мы «играем». У меня в филиале обычный школьный зал, где мы подтягиваемся на турниках, брусьях. В конце - растяжка. Если мы говорим о трехлетках, то подводить их на следующий уровень (мостики, например) нужно по способностям. Получается, конечно, по-разному. Прежде чем дети обучатся этим элементам, у них должен пройти первый период адаптации, потом нужно определенное количество времени, чтобы окрепли руки-ноги, и пришло понимание, что они в принципе к этому готовы.

- Как сделать так, чтобы ребенок одновременно и слушался, и не боялся?

- Банально, но к каждому ребенку нужен разный подход. Для меня очень важно общение с родителями. Ведь не только от меня зависит успех детей, которых ко мне приводят. Мы много общаемся с родителями, до и после тренировок. Благодаря родителям я понимаю, для чего ко мне дети пришли, какие цели перед собой ставят, узнаю, возможно, о каких-то проблемах ребенка, о которых мог и не знать, на что мне обратить внимание, в том числе и в его поведении.

В моем зале очень хорошая акустика, я громко говорю. Для меня это нормально, но ребенка я могу напугать, я не кричу, но он все равно боится. У меня такое бывает, мы с родителями это обсуждаем. И я могу себя по-другому вести по отношению конкретно к этому ребенку, не повышать голос. Я стараюсь разговаривать с каждым ребенком. Причем не просто вести диалоги, а в процессе тренировки называть их имя, показать какой-то знак, например, большой палец - что он классный. Ни в коем случае нельзя унижать. Да, ты можешь сказать, что «ты сделал вот так, а у тебя могло быть еще лучше, потому что вот это и это». Ему нужно объяснять на пальцах, чтобы ребенок не чувствовал себя ущемленным из-за того, что у него что-то не получается. У него будет возможность это изменить.

Приведу пример с растяжкой. Ее дети не любят, и, соответственно, после нее ненавидят тренера и не хотят ко мне идти, потому что это больно. Во-первых, мы проговариваем это с родителями, я их предупреждаю, если есть просьбы, что этого делать не нужно, я этого делать не буду, не буду их ребенка заставлять. Бывают и другие моменты. Я растягиваю ребенка и стараюсь с ним разговаривать: что он ел, где он был на выходных… Он отвлекается, вроде чувствует боль, но не так сильно, он более раскрепощенный, чем обычно. 

Банальная вещь, но я стараюсь себя вести так, чтобы я был с одной стороны строгим тренером, с другой – другом. Своим старшим детям я объясняю: вы должны помнить, куда вы пришли. Когда начинается тренировка, вы должны работать. Потому что это нужно для вашего здоровья, вашего укрепления. Если вы этого делать не будете, то не будет и результата. Это надо постоянно повторять, потому что дети имеют обыкновение забывать и делать так, как им хочется. Но очень много зависит от родителей. Их отношение помогает тренировочному процессу, оно влияет на развитие детей. 

- Бывает ли такое, что ребенок настолько не хочет заниматься, что дело доходит до истерики, но родители его все равно приводят? Как поступаешь в таких ситуациях?

- Такое встречается, чаще у маленьких детей. Здесь многое зависит от родителей. Например, ребенок ходил ко мне полгода, всё было замечательно. Потом наступила весна. Ребенок смотрит, как на улице бегают другие дети, а мама ведет к «злому дяде», который делает растяжку. Ребенку хочется отдыхать, смотреть мультики, ничего не делать. Бывали такие случаи, что дети начинали плакать, тогда разговариваем. В данном случае – с родителями, которых я прошу искать корень проблем. Вдруг я чем-то обидел ребенка, я мог что-то сказать, что для меня это нормально, а для ребенка – стресс. Может, ему не нравится какое-то упражнение или ему тяжело. В зависимости от ситуации мы можем убрать это на какое-то время, а потом вернуться. Иногда я иду навстречу, ребенок это понимает и начинает мной манипулировать: здесь я ему даю возможность не делать упражнение, второе, третье… И тогда я ему объясняю, что невозможно прийти на тренировку и просто ползать на коленях. И это помогает.
У старших детей бывают проблемы с мотивацией. Мы периодически меняем занятия, но база, которую я даю, похожа. Ребенку может что-то надоесть. Но нужно понимать, если мы подводим ребенка к выполнению колеса, то к этому нужно прийти через какие-то более простые занятия, а он этого не делает. Опять-таки, приходится объяснять. Или можно поменять тренировку, сделать какую-то игру. Они это очень любят. В зависимости от того, какие жалобы у ребенка, я так и начинаю действовать. 

- Ты упомянул мотивацию. Как ребенку объяснить, что всё это ради него и всё будет полезно? Используешь какие-то материальные стимулы, те же наклейки в блокнот?

- Я детям объясняю, чтобы получить эту наклейку, ее нужно заслужить. Если вы плохо занимаетесь, я вам ничего не дам. Бывает такое, что я ставлю плохие оценки, и дети могут на меня злиться. На мой взгляд это нормальная практика. Надо уметь детям отказывать, но при этом объяснять, почему я так сделал. Иначе, я - самодур. С другой стороны, дети постарше понимают, что выросли из наклеек.

Иногда я делаю фотографии. Некоторых детей, которые делают колечко или лодочку, я фотографирую на начальном этапе, а потом – что получается в итоге. Но это практикую только с теми детьми, которые смогут понять и увидеть. И показываю родителям. Хотя они и без этого видят результаты. 

Если у меня есть возможность, то в конце некоторых тренировок вручаю раскраски, календарики, леденцы… У меня есть шапка деда Мороза. Мы на занятиях начинаем «искать ягоды»: преодолеваем какие-то препятствия, выполняем упражнения. Если дети плохо занимаются, значит, волшебная шапка не сработала, оставляем это на следующий раз. Если всё хорошо, я фокус сделал, что-то подул, там ничего не было, а потом оп… А там конфеты лежат. Естественно, им это нравится. 

Или такой пример. Накануне 8 марта была тренировка, у меня были конфеты в виде цветов. Дети выполняли задание и получали эти конфеты, но мы договорились, что дарят эти «цветочки» маме. Иногда слышу, что дети жалуются мамам, что их привели на занятия и заставили работать. Я объясняю, что вы должны своих родителей поддерживать, чтобы они не расстраивались… Подарите им цветочек и скажите, как вы их любите. Такое мы тоже делали, хотя не все поняли. В любом случае, это разнообразие, возможность им о чем-то подумать, и с психологической точки зрения полезно. Подобное я не то, что бы планирую проводить, но буду делать по возможности. Вот пришла мне в голову идея, мне не нужен для этого какой-то праздник или повод. 

Иногда, когда дети проходят круговое упражнение, преодолевают препятствия, я могу подвести ребенка, у которого пропала мотивация, и спросить, что ему не нравится, почему так происходит. Проблемы, ведь могут быть разные, в том числе и в семье. И здесь нужно находить какие-то точки соприкосновения.  

- Ты рассказываешь очень интересные вещи. Откуда эти знания, из личного опыта?

- Во-первых, я читаю много книг по психологии, по работе с детьми, мне очень нравится. Но не буду скрывать, если у меня есть какие-то вопросы, которые меня волнуют, то начинаю звонить кому-то из тренеров постарше, чтобы спросить, как мне поступить в той или иной ситуации. Такое нечасто, но случается. Я не вижу ничего плохого в том, если мои коллеги, у которых опыт не только тренерский, но и жизненный, могут многое посоветовать. Я не боюсь показать, что чего-то не знаю. 

- А как еще повышаешь свою квалификацию?

- Наш директор Анатолий Ашурков дает домашнее задание на какую-то определенную тему. И потом у нас есть ряд вопросов, которые обсуждаем на специальном форуме. Мне это интересно. Из последнего – по детской психологии. Если у ребенка в семье произошла странная ситуация, и он не может заниматься, как разговаривать с такими детьми. Мне эта тема достаточно близка, я заинтересовался, но мне нужно было все мысли как-то сгруппировать, чтобы написать структурированный ответ. Был семинар от нашего тренера по питанию для детей, их физиологии.  Не буду скрывать, что некоторые вещи я не знал. Я прослушал этот семинар, было круто. Там шла речь и о планировании учебного процесса. Мы обсуждали вопрос, как планировать тренировки. И я расписывал, как это делаю я. Планирую, кстати, по полугодиям, а не месяцам. 

- Если есть план, то есть и цель. Для тебя она в чем заключается?

- Дети ко мне приходят такие, которые особо ничего делать не умеют. У нас есть тестирование, когда ты подсчитываешь баллы, фотографируешь, проверяешь, могут ли они ходить по бревну, сколько раз могут подтянуться, отжаться и т.д. Я запоминаю больше не цифры, а визуально. Если ребенок пришел ко мне в сентябре, то в декабре я вижу определенный результат. Если он не умел отжиматься, а сейчас это делает 10-20 раз, – это очень круто. А к концу года у меня планы на более серьезные элементы: чтобы ребенок выходил на уголок, чтобы делал стойки, колесо (хотя не со всеми это получается), чтобы был шпагат. И общаемся с родителями, подытоживаем, чему научились, что не получилось, что получится в следующем году. Прошлый год нам подпортила пандемия, дети отдыхали полгода, вся подготовка ушла на нет. Что-то осталось, но и многое забылось. Чтобы подтянуть ребенка даже после болезни, многое надо вспоминать. 

- У тебя группы смешанные, девочки и мальчики?

- Процентов 70 у меня парней. Девочек больше в младших группах, там, где постарше – у меня их раз-два и обчелся. Но если они есть, то я равняюсь именно на девочек. По моему наблюдению они более талантливые, чем некоторые парни, трудолюбивые, разгильдяек у меня пока не было. Хорошие девчонки, вокруг них я ставлю занятия. Иногда парням, которые начинают скулить и жаловаться, что им тяжело, я говорю «а посмотрите на Аню, как она красиво делает и не жалуется». Нужно объяснять, что, если вы хотите быть, как Человек-паук или Бэтмен, вам нужно приложить какие-то усилия, паутина из руки сама вылетать не будет. С девочками у меня строятся отношения по-разному. Кто-то сразу супер занимается, а кто-то начинает бояться дядю. Но когда они привыкают, то уже проблем нет. 

- Ты много разговариваешь с родителями своих воспитанников, а что ты хочешь сказать в принципе родителям маленьких гимнастов? Посоветуешь, как выстраивать отношения с тренером?

- Про отношения с тренером ты хорошо заметила. Те, кто пока еще не пришел, но собирается, пусть не стесняются «доставать» тренера. Успехи их детей зависят не только от меня, это и родительская заслуга. Если вы заинтересованы в успехе ребенка, не важно, это профессиональное направление или просто оздоровление, то задавайте вопросы, подходите, общайтесь. Моя работа заключается в том, чтобы не только делать спортсмена, который не думает головой, но, и чтобы эти дети понимали, что они работают в коллективе, что вокруг них – команда, которую они должны поддерживать. 
Пусть родители не боятся советоваться со мной. Я и сам подхожу к родителям за советом, если чего-то не понимаю. В общем, пусть приводят детей заниматься и сами всё увидят.